Наталия Веркашанцева, фото автора
В галерее АртА на улице 9-го Января, 38 работает персональная выставка Галины Резановой (1936-2011 г.г.) «Надежда». В экспозиции представлены живописные работы конца прошлого века.
Биография Галины Петровны умещается в нескольких строках. Родилась в Ташкенте. Училась в Московском текстильном институте на факультете декоративно-прикладного искусства. Работала на Оренбургском комбинате шёлковых тканей. В 1967 году была принята в члены Союза художников СССР, в 1983 – в группу «Академия Садки».
Но за этими скупыми строками – сложный и тернистый путь с таким крутым поворотом, что гонщики «Формулы-1» притормозили бы. Казалось бы, получила прекрасную для женщины профессию, устроилась на перспективную работу – живи не тужи. Но в начале 90-х Галина Резанова уходит из цехов с шёлкоткацкими станками в цех художников к станковому искусству. Вот как сама она рассказывала об этом в преддверии выставки художников-членов «Академии Садки» 1991 года: «Проработав 19 лет в текстильной промышленности, я была слишком далека от проблем большого искусства. Работая на шёлковом комбинате, я ощутила всю бессмысленность своего труда, когда в силу производственных обстоятельств творческий момент в нём был сведён к нулю. Преодолев груз тяжких сомнений, в 1979 году перешла в Оренбургский Союз художников».
Много ли найдётся таких, кто, ощутив «бессмысленность своего труда», откажется от надёжного куска, отправившись на поиски «большого искусства» с непредсказуемыми последствиями? Вряд ли. Навскидку вспомнился один лишь Гоген. Да вот Галина Петровна. Будучи трезвомыслящим и достаточно взрослым человеком, а ей к тому времени было уже за сорок, она, конечно, понимала, что будет нелегко. Но даже и она не представляла всех трудностей на этом пути.
«Совершенно не представляю, как сложилась бы моя жизнь, если бы судьба не свела меня с художниками группы «Академия Садки», – признаётся Галина Петровна. – Мне пришлось не только заново учиться рисовать и писать, мне пришлось полностью перестраивать мышление. Консерватизм мышления долго мешал овладеть пластическим рисованием. Трудность была и в том, что мне уже исполнилось 43 года. А приходилось всё начинать заново. Помню встречи первых лет: бурные разговоры, споры по искусству, философии – мне всё было интересно и в то же время не понятно. Возвращаясь домой, до утра рылась в своей библиотеке, чтобы доискаться до сути понятий, которые впервые встали передо мной».
Надо сказать, условия «Академии Садки» были суровые. Знакомство с ней не означало ещё членства. Участие во внутренней жизни академии нужно было заслужить большим трудом на пути познания и творчества. Все члены академии писали стихи. Это было традицией. Первым признаком пробудившегося мышления и открывшихся для Галины Резановой новых горизонтов было то, что она стала писать стихи – размышления по поводу прочитанного, осмысленного и прочувствованного. Это было время бурных душевных переживаний перед открывшейся бездной вновь узнаваемого. Но и огорчений, потому что не хватало сил на самовыражение. Первые самостоятельные попытки в рисунке, по её признанию, были плачевные, в живописи и подавно. Что же сдвинуло её с мёртвой точки?
1981 год – подготовка к вечеру Пикассо после возвращения группы из летней поездки. Срок подготовки – два месяца. Каждый участник вечера имел свою программу. Галине Петровне нужно было нарисовать сто рисунков с работ Пикассо плюс параллельно рисунки с натуры. На вечере Пикассо был её первый творческий отчёт. Рисунки с натуры отличались от того, что она делала два месяца назад, как небо от земли.
«1982 год – первая поездка в Горы (именно так, с заглавной буквы! Для неё это было священное место – Н. В .), – вспоминала Галина Петровна. – Условия суровы: меня берут в качестве повара… да, мне ещё долго придётся «таскать тухлую рыбу». В эту поездку я впервые прикоснулась в живописи к природе да и к самой живописи. Горы вдохновили меня на многие стихи. В 1983 году я была принята в «Академию Садки». Не думаю, что мои достижения были в то время столь значительны, но стремления к ним были максимальные».
После неё никого официально не принимали в члены академии, хотя в последующие годы было много молодых и способных. В отличие от Галины Петровны «таскать тухлую рыбу» никто не хотел долго.
«Так что же дала мне «Академия Садки»? Я стала художником, пусть небольшим, пусть самым маленьким, но этого уже из моей жизни не выкинешь. Мне многого не хватает, чтобы сделать большее, но и то, что мне удаётся через мучения и даже страдания, приносит радость. Это состояние помогло преодолеть самое трагическое в моей жизни, гибель единственного сына, и не потерять веры в её смысл».
Пережить личную трагедию помогло присутствие в её жизни жены сына Нади, которая стала образом её творений. Галина Петровна создала целую галерею портретов невестки и холстов с обнажённой натурой. Так Надя превратилась в Надежду «земного бытия» художницы.
Моя Надежда, Вера и Любовь,
В твои черты я вглядываюсь вновь,
Они источник новых вдохновений.
Потому и нынешняя выставка называется «Надежда». Помимо картин в экспозиции представлены этюды, написанные в Садках и в Горах, ставшие даже для тех, кто работал рядом с Галиной Резановой, откровением.
Потому что даже в этих этюдах она сумела создать свой собственный мир. Спустя несколько лет после того, как художник ушёл, открывать новое в его картинах – это то, что называется жизнь после жизни.
Владимир Ольхов, хозяин галереи АртА
– Творческая судьба у Галины Петровны счастливая. Единицы из тех, кто занимается декоративным творчеством, становятся художниками. Она смогла стать тем, кем стала, сделав огромное усилие над собой. Думаю, институтская выучка к тщательности, внимательность, точность помогли ей, когда она занялась станковой живописью. И, конечно, поездки в горы и Садки. Такую школу ничем не заменишь. Плюс общение с художниками – Глахтеевым, Газукиным, Макаровой. Я думаю, и для них она была необходима – спокойная, добрая, мягкая.
Художник Геннадий Глахтеев:
– Она всё делала с такой любовью, трепетностью. Как-то взяла работы Ирины Макаровой, которые были у неё, и повезла в Москву. Хотела там представить её творчество. В Третьяковку понесла. К искусствоведу Кантору сходила. Он посоветовал пойти к искусствоведу Костину, который ещё с Маяковским был дружен. Она и к нему пошла. Костин был удивлён: говорит, первый раз вижу, чтобы художник продвигал не свои, а чужие работы.
Художник Ирина Макарова:
– Галина Петровна родилась как художник, когда пришла в «Академию Садки». Она была человек серьёзный, дотошный. Уж если за что бралась, старалась проникнуть, понять. Не стеснялась учиться, хотя была старше нас всех. В её живописи есть какая-то тайна. Вроде бы скромно, даже робко написано. А эффект таинственности явно присутствует. Напора, лихости у неё не было. Никогда не махала кистью. Но у неё были смелые дерзновенные идеи. Вот, например, громадный холст «Слава тебе, Господи!» Подрамник – два метра на четыре сама натягивала. Измучилась. Грунтовать было ещё труднее. Грунтует, а желатин стекает на пол – жарко. И, когда закончились технические мучения, она сказала: «Слава тебе, Господи!» Так и назвала свой холст. Хотя там нет божественных мотивов. Эта картина теперь в музее. Ведь в том, чтобы браться за большие работы, тоже есть дерзновенность. А как она опоэтизировала Надю, создав чистый, возвышенный образ. Галина Петровна сильно увлекалась Модильяни. Интерес к этому художнику вошёл и в её натуру, в то, как она изображала Надежду. Абсолютной похожести, конечно, нет. Позы другие, пластические ходы. Но вот это восхищение женщиной, присущее Модильяни, присутствует.
Надежда Петровна была увлекающимся человеком. Если разделяла чью-то идею, на неё можно было положиться на сто процентов. Но и сама умела генерировать идеи. Интересный, душевный, отзывчивый человек и прекрасный живописец с большой силой воли и стремлением к познанию.